Самиздат и “вражьи голоса” готовы в России к новому расцвету

-Он выходит с января 85-го года, это единственный журнал доперестроечного самиздата, сохранившийся до сих пор. Секрет живучести, вероятно, прост: я его делаю один и на свои собственные деньги. Творческие коллективы, как мы сейчас всюду видим, погибают от внутриредакционных расколов или из-за финансовых проблем. А “Митин журнал” основан на моей личной ответственности. Я занимаюсь им для своего удовольствия, каждый номер готовлю сам.

-Разумеется. Единственный смысл издания такого журнала, абсолютно независимого, радикального, можно сказать подпольного: публиковать тексты, которые не решится печатать кто-либо другой. В 80-е годы, когда область запретного была невероятно широка, и существовал централизованный идеологический надзор над литературой, был широк и круг авторов. Все, что по тем или иным причинам не вписывалось в официальную парадигму, могло быть опубликовано в журнале. С каждым годом перечень находящихся под запретом или под подозрением тем и приемов сужался. Это, естественно, сказалось, на периодичности выхода номеров: до 1990-го года было шесть выпусков в год, потом журнал стал выходить реже, и последний, 59-ый, номер я готовил полтора года. В 87-м году я публиковал, скажем, Владимира Сорокина, Виктора Ерофеева, Дмитрия Пригова и Алексея Парщикова - сейчас, когда выходят их собрания сочинений в больших издательствах, нет никакого смысла просить у них тексты для журнала с тысячным тиражом, который даже не попадает в большие магазины. Кто-то из тех, кто печатается сейчас в питерской “Амфоре” в серии “Наша марка” - это круг первого десятилетия журнала. Виктор Лапицкий, Александр Скидан, Александр Секацкий, Аркадий Драгомощенко... – многие из них у меня дебютировали. Только что вышла книга прозы Юлии Киссиной – тоже постоянный автор первых номеров. Теперь надо ловить новых персонажей. Думаю, самое яркое открытие 59-го номера: прошлогодний лауреат премии “Дебют” в поэтической номинации Кирилл Решетников, он же “Шиш Брянский”. Это фактически первая большая его публикация его текстов, а сейчас мы договорились о выпуске книжки. Хотелось бы его процитировать, но не могу – обсценная лексика. На днях вышел и сборник Лены Костылевой, которая тоже была в поэтическом шорт-листе премии “Дебют”.

-Есть такой человек Гарик Осипов, на покойном Радио-101 вел культовую передачу “Трансильвания беспокоит”, он замечательно дебютировал в прозе. Илья Масодов, сейчас в приложении к “Митиному журналу” вышла его книга “Мрак твоих глаз”. Таинственный персонаж – мне понравилась версия критика Бориса Кузминского о том, что это особый литературный проект, и псевдоним расшифровывается так: “Ма” – Мамлеев, “Со” – Сорокин, “Д” – другие.

-Я сам не знаю, кто это. У меня с ним общение исключительно виртуальное. Да и не с ним самим, а с его агентом. Я знаю только, что с начала 90-х годов он живет в Германии, а до этого работал в московской школе учителем математики. Экстравагантная, экстремальная, садистская проза про пионерок-убийц. Предвосхищая вопрос: нет, ничего общего с романом Михаила Кононова “Голая пионерка”.

- Конечно, таков главный принцип издательской стратегии. Решетников, Костылева, Масодов, Осипов, Маргарита Меклина, Ярослав Могутин - это новый круг авторов “Митиного журнала”, люди, которые пишут без правил. В одной из рецензий на роман Сэмюэла Дилени “Хогг” была такая фраза: “Когда я читал эту книгу, мне казалось, что со страниц сползают черви и прыгают ко мне на колени”. Вот такого эффекта мне хотелось бы добиваться в каждом номере журнала.

- Да, я перевел несколько рассказов Кроули, и сейчас готовлю к публикации небольшую книжку его прозы. Кроме того, перевожу роман “Я, Кроули”, написанный англичанином Сну Уилсоном, известным драматургом-сюрреалистом. Роман – это еще одна “самая последняя” исповедь Кроули, помимо той, что тот написал на самом деле. Хулиганский текст, который записные поклонники Кроули терпеть не могут. А я написал Уилсону, что это лучшая книга о Кроули, которую я читал. Скоро начнутся съемки фильма по этому роману, и роль Кроули будет играть Алан Рикман.

Есть еще один амбициозный проект, связанный с переводом скандального французского писателя Пьера Гийотта… Нет, сейчас уже классика, теперь скандальных писателей вообще нет… Скажем так, скандального для конца 60-х, когда он дебютировал. Это вообще мой любимый период – 1968-1972 годы, эпоха бунта, перелома сознания, который, к сожалению, не понят, не осмыслен в России. Я договорился с одним из лучших переводчиков с французского Георгием Зингером, что он специально для “Митиного журнала” переведет его поздний роман “Проституция”, а в далеких моих планах выпуск полного собрания сочинений Гийотта. Он на русский тоже никогда не переводился, и в России неизвестен.

-Решительно несерьезное. Я бы даже сказал, испытываю чувство близкое к отвращению. Едва ли не все интересующиеся эзотерикой люди, которых я встречал, отличались редкостной пошлостью и претенциозностью. Так что к эзотерике у меня выработалась идиосинкразия.

То, что меня на самом деле интересует - это история оккультизма, как самая интересная часть общей истории инакомыслия. Алистер Кроули интересен, как историческая фигура, может быть, ключевая для ХХ века. Многие начинают понимать его роль сейчас, когда очевидно становится, что главное предсказание Кроули, о смене эона, сбылось. Но, главное, - это его образ жизни, который шокировал довоенную публику, Кроули ведь называли “самым порочным человеком на земле”, оказался очень важным для второй половины ХХ века. В частности, для перелома конца 1960-х, который принципиально изменил мир. Не случайно интерес к Кроули после десятилетий забвения вспыхнул именно тогда, в период сексуальной революции, главные принципы которой Кроули и сформулировал. Многие неожиданные и по нынешним временам сомнительные персонажи, вроде Джона Леннона и Джимми Пейджа, повлияли на это. И еще один всплеск интереса к Кроули был в начале 90-х; собственно, он продолжается и сейчас. Кроули, грубо говоря, был идеологом вседозволенности. “Делай, что изволишь – таков Закон”, вот его главная заповедь. А что может быть интереснее и перспективнее вседозволенности?

- Универсальных рецептов нет. Лучше всего подружиться. У меня есть хороший знакомый в этих кругах, я назвал в его честь сборник стихов – “Полуденный демон”. Полуденный демон очень ленив, он много спит, появляется в полдень, и иной раз растягивает день до пятидесяти часов. Он любит сбивать с дороги путников, заплетать гривы коням, поворачивать вспять ручьи. Ну, это исторически, сейчас он, может быть, разряжает мобильные телефоны, не знаю. Стихотворение, которое я ему посвятил, не все поняли. “День длится пятьдесят часов. Бывает так, раздвинешь ноги…”. Вот эти ноги как-то смутили публику.

А решение проблем, зачастую подстроенных кознями бесенят, можно найти с помощью разработанные Кроули карт Таро Тота.

-Да, и на все мои вопросы эти карты дают точнейшие ответы, которыми я, по мере возможности, руководствуюсь.

-Пожалуй, что да. Потом он ко мне проникся, и бесплатно дал ответы на вопросы, которые я даже не задавал. Так что в целом я теперь знаю о будущем всё. А Таро использую для решения ежедневных проблем. Например, когда мне предложили командировку в Москву, - что меня ожидает? Я разложил карты, и ключевой оказалась “Смерть”. Это не означает, что я немедленно умру, но эта карта сулит какую-то серьезную перемену. Все крупные перемены в моей жизни случались во втором году декады – в 71-м, 81-м, 91-м и, вот, соответственно, в 2001. Ясное дело, что сейчас завершается важнейший цикл, который начался в 91-м году. В событиях того года у Белого дома я принимал живейшее участие: передавал репортажи для “Свободы” о злодеяниях ГКЧП и отваге Ельцина с Хасбулатовым. Логично, что я теперь снова оказался в Москве в год перелома, когда на смену безалаберным девяностым приходит, как говорит Дугин, “чекистская заря в сапогах”, и это и есть та Смерть, о которой сказали карты. Смерть старого дискурса и рождение нового, который, естественно, повлияет и на мою судьбу, хотя еще не знаю как.

-Я знаком с одним из лучших специалистов по Таро. Это Алехандро Ходоровский, выдающийся кинорежиссер, снявший, к сожалению, немного, фильмов, но каждый из них революционен: “Крот”, “Священная гора”, “Святая кровь”. Сейчас он, в основном, занимается комиксами, которые выпускает в соавторстве с крупнейшими французскими художниками, такими, как Мёбиус. При этом он много лет, с юности, занимается Таро, и полностью восстановил классическую марсельскую колоду. Так вот Ходоровский совершенно верно мне сказал: Таро это не какая-то цыганская выдумка, это – метаязык. Такой же язык, как те, на которых мы говорим. Но это язык бессознательного. Тот, кто берет в руки колоду Таро, должен понять послание, которое несет рисунок. Рисунок – ключ к нашему подсознанию, язык, на котором оно говорит. Рисунки колоды Тота, разработанные Кроули и Фридой Харрис – это метаязык подсознания современного человека.

Кроули опередил свою эпоху. Он абсолютно не был понят современниками. Скорее, он был парией, с ним опасались общаться, хотя выдающихся знакомых у него было немало. Сомерсет Моэм написал о нем роман. Йейтс одно время был с ним близок, потом они поссорились. Он общался с Д. Г. Лоуренсом, Олдосом Хаксли. Португальский классик Фернандо Пессоа был его страстным поклонником, недавно была опубликована их переписка. Но все эти люди были на периферии его круга общения, даже для тогдашних богемных либертинов Кроули был слишком экстравагантен, он чересчур явно игнорировал все социальные условности. Закономерно, что сейчас Кроули становится позитивной фигурой, принятой обществом, героем таблоидов, точно так же, как при жизни, когда его называли “самым порочным человеком на земле”, был антигероем. Можно сказать, что Кроули был поп-звездой до возникновения института поп-звезд, теперь секретарша читает его биографию в “Караване историй”, замирая от восторга. Кроули как-то написал довольно грубую пародию на Шекспира: “Весь мир – бордель, все люди – шлюхи, педерасты…”, и даже эта замена театра на бордель оказалась точным предвидением, совсем не таким уж банальным для первых поствикторианских лет, и, согласитесь, что эта вульгарная метафора сегодня работает.

Два года я жил в Мюнхене. Почти шесть живу в Праге. Это замечательное место. Прежде всего, Прага хороша тем, что оттуда можно быстро уехать. Четыре часа до Берлина и Мюнхена, три – до Вены, пять до Венеции, девять до Парижа. В отличие от Москвы, где я, как неандерталец, был занят борьбой за огонь, здесь у меня много свободного времени, которое можно посвятить изучению Таро, путешествиям по кроулианским местам, медитации, работе над интернет-сайтом, или даже такому позорному занятию, как сочинение стихов. В Москве на все эти марципаны не оставалось бы ни секунды. Вот и весь опыт: чем лучше быт, тем больше в нем места для метафизики.

-Мы дружим с Бабицким еще с эпохи журнала “Гласность”, где мы работали, то есть с 87-го года. Бабицкий написал сейчас книгу мемуаров для французского издательства “Робер Лаффон”. Начинается первой чеченской войной, а заканчивается всем известной историей пленения. Это остроумная и забавная книга, и я был удивлен, обнаружив, что Андрею удалось из малоприятных воспоминаний сделать веселый и даже легкомысленный текст. Он и сам очень легкий человек. Его демонизировали, одни видят исчадие ада, другие - золотую статую свободы. Но он просто журналист, попавший в такую международную авантюру по воле случая. Андрей часто бывает в России, эмигрировать не намерен, тоскует и понимает, что место его здесь. Хотел бы по-прежнему работать на Северном Кавказе, хотя, очевидно, что власти его возвращения в Чечню не допустят.

- Прежде всего, гастрономическое. У меня осталась еще память о голоде 91-92 годов. Когда у продовольственного магазина рядом с моим домом несчастные тетки жгли костры, занимая в четыре утра очередь за молоком. Я случайно подкупил товароведа в этом магазине, и она звонила и заговорщицки шептала: “Скумбрию привезли!”. Как-то раз в течение недели не было абсолютно ничего, кроме красной икры, и мы ели ее ложками без хлеба, потому что хлеба купить было невозможно. Еда была гнусной гиперпроблемой, я помню это постоянное постыдное чувство голода. Так что теперешнее изобилие очень приятно изменило московский пейзаж.

-Тираж последнего номера тысяча экземпляров и увеличиваться он не будет. Журнал изначально убыточен. Я никогда не искал спонсоров, все издаю на собственные средства, не получил ни копейки прибыли. В лучшем случае, его достанут – ведь нужно еще достать! - и прочтут полторы тысячи человек. Для такого рода литературы это предел. Плюс Интернет. Я смотрю, кто заходит на мой сайт. Господи, из Мексики, Новой Зеландии, Боливии, Саудовской Аравии. С Маврикия! Причем, видно, что читают всерьез, а не случайно зашли.

-Для печати? Храните печать. Хорошее название для коммерческой книги - “Хранители печати”. Хотя, кажется, такая книга уже есть.