Накануне Нового года в Москве валил снег. Так до нее добрался в ослабленном виде циклон, натворивший бед в Западной Европе. А здесь даже ветра не было. Валил себе снег и валил. Казалось, еще немного и придет “русский потоп” – так под снегом и опустимся в вечность. Останемся там, нигде, до лучших времен. И как было бы хорошо закруглено – как раз к новому, двухтысячному году. Но снег кончился. Наступил новый год, новый век, новое тысячелетие. Потом оказалось, что ни год, ни век, ни тысячелетие – промежуток. Россия “зависла” вместо своих компьютеров – вся, целиком.

Ну здравствуй. Наконец-то тебе пишу. Конечно, ты в курсе всех наших дел. Ельцин вдруг закрыл страничку, когда не ждали, но вместо другой странички оказался пропуск, пробел, русская зима со всеми ее прибамбасами – кровавой баней в Чечне, плясками доллара, безвременьем, водкой, безумием правителей, информационным дурдомом. Вместо политики входят в моду “активные мероприятия”, как это называлось на жаргоне КГБ, вновь входящем в моду. Резидент Путин знает их технологию досконально

Все это на фоне безумных эскапад Ельцина, который, сходя с трапа самолета в Израиле, несколько раз повторяет, что “мы поддерживаем и будем поддерживать Палестину”, выражает радость, что “много веков назад сюда (в Израиль) пришли русские люди и оживили эту землю” и наконец, что, “побывав на святой земле,я и сам почувствовал себя святым!” Прибавить к этому высказывания Лукашенко. Например, что “земля-то, может быть, и святая, но ее мало здесь. У нас, в Белоруссии, гораздо больше”. Плюс обильные возлияния президентов накануне Рождества, то есть в самый-то пост. Плюс идущего во время службы в церкви Ельцина к патриархам, чтобы пожать им с благодарностью руки.

Все это в меньшей степени, но повторяется и в Москве, на рождественской службе в новодельном храме Христа Спасителя. Почетные места там заполняет “новое Политбюро” – нынешняя политэлита с Путиным в середине и с многочисленными охранниками сбоку и по краям, в том числе и спрятавшихся в рождественских елочках, которые насадили в храме по случаю праздника. Понятно, что никто не осенял себя святым крестом. Охранники придерживали табельное оружие, а политики и все остальные смотрели, что делает Путин, а тот не крестился.

Не знаю. Не числя себя среди православных, я смотрел на все это с тихим ужасом.

Довольно заурядно прошла в Москве и встреча Нового двухтысячного года. Самым интересным, пожалуй, было увидеть по одной из телепрограмм, как встречают Новый год в мировых столицах. В самой Москве деньги у Лужкова, видимо, кончились на выборах. Тем более, что все закончилось фуком и пшиком. Поэтому на народные увеселения мэр решил на тратиться, и народ, вываливший на улицы, веселил себя сам. В основном, испытанным дедовским способом – с помощью водки, диких криков и подпрыгиваний в толпе. Выпив же, многие укладывались, натурально, здесь же на Манежной, Пушкинской и прочих площадях у бордюрчика покемарить, то бишь поспать. Это, учтем, при минус десяти градусах. В общем, повеселились все, но не все после этого проснулись. А, впрочем, лучше в Москве, чем в Грозном.

Что творится на фронте Кавказской войны не знает, кажется, в точности никто, включая само армейское командование, кремлевское правительство и и.о.президента. Это обычный результат политики “активных мероприятий”: все дурят голову противнику, а потом оказывается, что задурили ее себе.

Например, хотели спровоцировать грузин, чтобы показать, как они продают оружие чеченцам. Информация утекла к тем же грузинам, которые показали, как оружие чеченцам продают российские войска. Вместо провокации получился скандал.

Все время сообщают, что чеченские боевики взрывают баллоны с химическими веществами, которые, впрочем, движутся в сторону самих боевиков и спрятавшихся в подвалах мирных жителей. Что вызывает сомнение, прежде всего, в здравом уме военных, считающих, что такой информации будут верить.

Примерно раз в три дня объявляют, когда завершится взятие Грозного, и когда будет освобождена вся Чечня. Сроки каждый раз переносятся с двух недель на три месяца, потом на полгода, потом на… Карательные операции не приносят успеха. Земля горит под ногами у оккупантов. Где свои, а где враги уже не разобрать. В момент рапорта о 90% освобожденной от боевиков Чечни те освобождают крупнейшие населенные пункты. Элитные подразделения окружают себя минными полями, защищая лишь ту территорию, на которой в данный момент находятся.

Что предпринять? Объявить войну всему мужскому населению? Объявляют террористом любого чеченца в возраста от 10 до 65 лет. Сталин, кстати, расстреливал врагов народа, начиная с 12 лет. Налицо “прогресс”. Новая власть показывает себя “не хуже” старой в неумении решать любые проблемы. Задаешь себе вопрос: неужели они не понимают, что тотальная война против народа может закончиться только уничтожением самого народа? И не чеченского. Русского. Ведь чеченскими мужчинами с 10 до 65 лет не ограничится.

Случайно раскрыл давнюю научную книгу застойных лет “Фольклор и этнография”, где одна из статей посвящена “преданиям чеченцев и ингушей о кровной мести”. Про мужчин не буду, ясно. Но вот послушайте дальше. “Особое место в институте кровной мести отводилось женщине. За убийство женщины мстили так же, как и за мужчину (иногда и более), но по обычаю никогда нельзя было убивать женщину как ответчицу за кровь. Если же убийство было совершено женщиной, то мести подлежал ее ближайший родственник. Женщина имела еще одно преимущество – она могла быть и мстительницей, но лишь при условии, что не осталось мужчин, способных свершить возмездие. В произведении “Сестра семерых братьев” кровную месть совершает в одиночестве сестра”.

Каким, однако, неожиданным боком поворачиваются академические тексты. Наши вояки, которые посылают снаряды в сторону чеченцев с возгласом: “С Рождеством Христовым!” не читали ни Евангелия, ни толстовского “Хаджи-Мурата”, это ясно. Тем более не читали сборников статей издательства “Наука” покойных брежневских лет. Выводы еще ждут их впереди – в русском безвременьи между ненаступившими тысячелетиями. На разбитых чеченских дорогах.

И вряд ли поможет им готовящееся присвоение Беслану Гантамирову звания “Героя России”. Тоже “обыкновенная история”. Бывший пророссийский мэр Грозного, получивший срок за украденные “на восстановление Чечни” деньги. Выпущенный из тюрьмы, отправился со своими разбойниками снова брать Грозный вместе с федералами. И после того как город будет взять, ему обещана высшая награда родины. Поистине “новые русские герои”. Между тем, швейцарская прокуратура ищет в своей стране “геройский счет” на полтора миллиона долларов.

Все эти безумные эскапады приносят России не только все новые сотни гробов, но и дальнейшую деморализацию народа, который и так пребывает в морально разобранном состоянии. Боюсь повторить цифру, но социологи говорят о 70% сильно пьющих и неработающих мужчинах России, которым на жизнь и на водку, а заодно и на детей зарабатывают сегодня жены. Внутреннее состояние этих людей можно представить себе лишь по каким-то косвенным признакам. Ну, например, по музыкальному хиту 1999 года песне “Убили негра”. Все в восторге: “Ай-яй-яй, убили негра. Убили, замочили”. А почему не – “Убили русского”? Не - “Убили еврея”? Не – “Чечена замочили”?

В начале 90-х годов были модны романы-антиутопии, которые описывали нынешнюю Москву конца 90-х, полную негров и колумбийцев, контролирующих проституцию, казино и наркотики. Однако, реальная Москва как никогда прежде свободна от черной расы. Если кавказцу не дает проходу милиция, ждущая от него откупа в несколько сот рублей или 10-20 долларов, то случайно появившемуся на пустынной улице чернокожему грозит стать объектом охоты стаи фашизоидных подростков. Геноцид, разрешенный властями “там”, быстро подхватывается люмпенами “здесь”, то есть везде.

Кремлевско-лубянская власть думает, что нашла заветный ключик к народной психологии. Это – страх. Еще хотите взорванных домов? Вот и в Армавире под несколькими жилыми домами нашли отвинченные вентили газовых труб с поставленными таймерами и зажигалками. “Инсталляция” не сработала да и вряд ли могла сработать, зато как фактор устрашения произвела впечатление. Чем ближе к “окончательному решению чеченского вопроса”, чем ближе к президентским выборам конца марта, тем больше будет “активных мероприятий”, направленных на электорат.

Как им противостоять? Разве что с помощью старой диссидентской мудрости: не бойтесь КГБ, там царит ровно та же туфта и неразбериха как и везде. Нынче все политики, губернаторы, “деятели искусства и культуры” толпятся в прихожих Кремля, спеша присягнуть на верность новой власти. Хочется сказать им: не спешите, да не смешимы будете! Все-таки ведь еще выборы будут. Война не закончится. На словах все будут поддерживать и клясться в верности “маленькому жесткому Путину” как лучшей панацее от наших русских бед. А что будут писать в бюллетенях на самом деле это еще большой вопрос.

Вот ведь прошли только что выборы губернатора Подмосковья. Выходящих с избирательных участков социологи опрашивали, кому те отдали свои голоса. Все божились, что – Селезневу. Даром, что коммунист, а настоящий начальник, за него и Кремль горой встал, и тот же самый и.о.президента. А подсчитали голоса, оказалось, что победил-то его противник, генерал Громов. Вот тебе и гром среди ясного зимнего неба. Ну а уж весной на Руси, как известно, самая распутица. Куда там Путину на вершину нашего болота взобраться. Как любит говорить русско-американский писатель Василий Аксенов, КГБ у нас в России любит только каждый пятый. Тот, кто сам там служил или подрабатывал.

Извини, что я все об одном, наболевшем и намозолившем. Как говорится, кто о чем, а вшивый о бане. Хватит, довольно. О политике ни слова. Если Россия застряла даже не в прошлом, а в никаком – промежном – тысячелетии, то полезем в новую жизнь как есть в одиночку или с тем, что под руки попадется. Новых форм у нас тут, прямо скажем, немного. Журналы, например, плодятся один за другим, но все как будто клонированные. На одно глянцевое лицо. Даже одни и те же люди ходят цугом от одних дурных денег к другим – с одним и тем же никаким результатом. Разве что по телевизору на бывшем 31-м, а нынче – 1-м московском канале появилась программа новостей “Голая правда”. Рассказывая о всяких политических, деловых и спортивных новостях хорошенькая ведущая постепенно раздевается. Рейтинг сразу вырос почище, чем у Путина. И, как говорится, стоит и стоять будет.

Тут же кстати и Галя, чтобы отвлечь меня от грустных дум и соблазнительных телезрелищ, повела меня на “тотальный мюзикл” “Метро”, что идет с недавних пор в Театре оперетты. Это, конечно, перевод, то есть никакое не “метро”, а самый настоящий “андеграунд” и, как таковой, имеет все данные для тотального успеха. Само подобное зрелище с лазерным светом, отличными танцами и пением - публике нашей в новинку и потому аншлаг, несмотря на дорогие (больше 20$ за партер) билеты, спектаклю обеспечен.

Но дело в другом. С самого начала в действо заложена установка на новизну. Молодых ребят исполнителей брали буквально с улицы, в результате открытого конкурса. Об этом же речь и в спектакле – о молодых ребятах, которые хотят показать себя и пробиться из андеграунд на сцену. Вроде бы типично голливудская история, но сделанная со славянской душой. Сам мюзикл был написан и поставлен в Польше еще десять лет назад, как знак их новой жизни, и до сих пор имеет колоссальный успех. Уже сменилось несколько поколений исполнителей, а мюзикл там все идет.

Теперь он добрался до России. И, видимо, вовремя. Колоссальная энергетика так и идет со сцены. Неудивительно, что молодые ребята из “Метро” не сходят сейчас с экранов телевизоров, исполняя все, что угодно: песни Дунаевского, песни из “Юноны и Авось” Рыбникова-Вознесенского (на новогоднем празднестве в Большом театре) и так далее. Создатели действа хотят превратить его в целое социальное движение, объединяющее тинейджеров. И, конечно, не только из Москвы. Вот вам, ребята, шанс вырваться из глухой и пьяной русской провинции. Радоваться. Найти себя. Петь во все горло. Быть собой. Об этом то, что в спектакле. Об этом сам спектакль с отличными словами, написанными поэтом Юрием Ряшенцевым, который, кажется, после знаменитых “Мушкетеров” (“Пора-пора-порадуемся на своем веку”) снова вытащил фишку.

И, действительно, этих ребят в черных майках с надписью “Метро” все больше становится в Москве. Интересно, что рядом со мной на спектакле сидели польские мальчики и девочки, которые в Варшаве играют тот же самый спектакль. И радовались от души и буквально рвались петь и танцевать вместе с теми, кто был на сцене. Может, здесь еще будет что-то нормальное, а?

А потом мы с Галей поехали на выставку покойного Бори Козлова. В галерее Фонда Сороса у метро “Аэропорт” жена художника Нина показывала его работы, оставшиеся в доме после того, как самого его в одночасье не стало в жуткую летнюю жару прошлого года. Над своими картинами он работал по полгода, по году. Это даже не картины… Не иконы. Это какая-то драгоценная живописная парча. Создаваемое по миллиметру огромное полотно, созерцая которое потом, можно было в нем жить.

Приятель знаменитого художника Анатолия Зверева, диссидента Владимира Буковского, писателя Юрия Мамлеева, Борис Козлов пришел к новой живописи в конце 50-х годов после московского фестиваля “молодежи и студентов”, после знаменитой американской выставки 59-го года. Странный и сложный путь привел его от восхищения абстракцией, “звучащим цветом”, как он говорил, к религиозной живописи. Конечно, он не был “новым православным”, готовым расшибить молитвой все лбы вокруг себя. Сама живопись, ее необыкновенная красота, тонкость, несказанность были его служением Богу. Служением неторопливым, не терпящим суеты и потому само по себе счастливым. Он умудрился соединить в своей живописи восточную радость цвета, созерцательность православия, достижения новейшего минимализма.

В годы застоя его картины покупали дипломаты, работающие в Москве, преследовало КГБ, любили ценители андеграунда. Новые времена ничего не изменили в его жизни. Только исчезли дипломаты, КГБ и андеграунд. А он так и продолжал по полгода работать над одной картиной. Или больше, чем полгода. Потому что пришла пора приниматься за самую главную свою работу – за “Страшный суд”. Причем, самое поразительное, что для него, поскольку это Божий суд – это справедливый, радостный, долгожданный суд. Человек радостный, с большим чувством юмора, с любовью к меткому слову он говорил: “Страшный суд – это не товарищеский, а Божий, и уже потому он не может не быть прекрасным!”

“Страшный суд” Бориса Козлова должен был быть и стал – чистой красотой. У художника даже возникла идея храма Страшного Суда, где его картина приобрела бы трехмерное воплощение. И проект он даже создал вместе с питерским архитектором Александром Чистяковым. И молодых художников нашел, музыкантов, которые помогли бы ему воплотить эту идея в жизнь.

Постепенно эйфория начала 90-х исчезала. Дело художника осталось все тем же – сидеть одному и писать картину, не думая о том, как и когда он ее продаст и что будет есть и пить завтра. Художник Борис Козлов сохранил себя во все времена и несмотря ни на что.

Картина “Страшного суда” была создана им года три назад. Несколько раз он выезжал в Штаты со своими выставками – они проходили в Вашингтоне, в Нью-Йорке. Эти великолепные его работы так и остались там у его друзей. Они ищут сейчас спонсоров, которые могли бы заплатить хоть сколько-нибудь вдове художника, а затем подарить эту совершенно необычайную, ни на что не похожую живопись – нью-йоркскому Музею современного искусства. Рано или поздно, я уверен, так и произойдет. От нашего дурного времени остается только вечное, чудесное.

Ладно, обнимаю тебя. До следующего письма. Твой