Игорь ШЕВЕЛЁВ.

Третье письмо нью-йоркскому другу.

О странностях собственного образа.

Здравствуй,дорогой.Ты пишешь,что Америка – страна одиноких людей,замкнутых на
себе (в лучшем случае,на своей семье),которые много работают,а потом улучшают
приусадебный участок,дом,физическое и моральное здоровье.Взгляд,думаю, очень
варварский,но верный.То есть посторонний.Я попробовал точно так же описать
Россию и не смог.Не говорить же от противного: страна коллективистов,которые
писают в суп соседу по коммуналке,гадят в подъездах и не боятся смерти,потому
что, как заметил Пушкин,в этой стране не больно умирать... Нет,все не то.Тут
же ты описываешь Нью-Йорк как страну в стране,где на хеллоуин десятки тысяч
людей обряжаются в тщательно и непонятно зачем сделанные маски и костюмы и
веселят сами себя.Здесь,наверное,это и вовсе невозможно.настолько задача
увеселения самого себя не входит в российский кодекс чести.А что входит? Опять
загадка.
Эта проблема Identity – самоидентификации – и пришла мне в голову.В том числе
и на выставке “Марлен Дитрих” в Доме Нащокина в Воротниковском переулке,где я
был вчера с Галей. Кстати,об identity еще два-три года назад говорили здесь
все кому не лень.Кто мы? Да куда мы идем? Да как выглядим в своих и чужих
глазах? Да где найти это зеркало,которое бы и не врало и в которое бы
смотреться было не жутко? Сейчас этих разговоров что-то совсем не слышно.Зато
морду лица раздуло до нецензурных размеров,в приличное зеркало не помещается.
Приходится смотреть в кривое,благо у нас тут своя версия всего
происходящего.Короче,мы не уроды.Это американцы нам гадят. Ведь для урода
первое дело это найти врага,виноватого в его уродстве.Прав Джордж Сорос: за
десять лет после падения берлинской стены нас ею просто-таки придавило.За
неимением стены внешней мы возводим ее внутри себя.Точнее,взращиваем. И
процесс в самом разгаре.
Понятно,что Марлен Дитрих к этому отношения не имеет.Но она имеет отношение к
тайне образа.Почему “звездой” стала совершенно обыкновенная девушка с пухлым
кругленьким личиком, вдруг выточенная в символ сексапила.Кто ее такой сочинил
– режиссер Джозеф фон Штернберг? Фирма “Парамаунт”? Голливудский стилист
Тревис Бентон? Хемингуэй, Ремарк и Жан Кокто,интимно поставившие свои имена
рядом с ее легендой эталонной женственности?
Все ей было к лицу – и специальное освещение,которое на съемках делал
режиссер,чтобы подчеркнуть выигрышную красоту Марлен.И которым,кстати,потом
она мучала фотографов, запретив им снимать себя не такой,какой она сама себя
бы срежиссировала.И съемки,и отсутствие съемок.И пятнадцатилетнее
самозаточение,чтобы никто не увидел ее старой,не той,которую она сама себя
придумала.И даже фотография с дочерью – идеальным вариантом своей матери,
рядом с которой сама Марлен казалась не более,чем маской – даже это шло ей на
пользу,подчеркивая трагичность маски, которую она на себя надела!
На самом деле образ России сегодня – это женщина,которая саму себя стремится
сочинить. Сделать себе прекрасное лицо, фигуру,биографию,срежиссировать жизнь
вокруг себя – работу, мужчину,модную одежду,дом.Недаром столько красивых
женщин было на выставке в Доме Нащокина.Недаром единственным издательским
проектом,который может иметь успех сегодня в России – это женский глянцевый
журнал с модными советами на все случаи жизни.И сколько бы таких журналов не
затевалось сейчас,все выигрывают.В отличие от обильно подкармливаемых банками
“деловых” газет,которые могут лишь проесть денежки и тихо помереть.
Россия – женщина,которая хочет успеха,борьбы за саму себя, пусть выдуманную,но
блестящую,которая со временем совпадет со своей глянцевой картинкой в
собственном воображении.Это свет.Но есть еще тень.В камуфляже,провонявшем
потом,кровью, ненавистью и доморощенной политикой,в которой главное добраться
до Кремля и всех прищучить,не думая о последствиях, главное из которых всегда
одно: собственная смерть. Дайте только этому камуфляжу выйти из чеченского
окружения! Но не выйдет.Там и останется.
Кстати,про образ.Там же на выставке разговорился со знакомой
журналисткой,которая буквально перед выходом прочитала в Интернете электронную
версию романа Николая Климонтовича “Последняя газета” и к собственному ужасу
узнала в одном из персонажей саму себя. “Я-то думаю о себе,что я вся такая –
тонкая,страдающая,умная,прекрасная.И вдруг оказывается,что меня можно увидеть
какой-то нелепой, только путающейся у автора под ногами”, - говорит
она,удивляясь самой себе.
Роман “Последняя газета” выходит в одиннадцатом номере журнала “Октябрь” и,не
сомневаюсь,наделает еще много шума. Николай Климонтович – 48-летний
прозаик,драматург, эссеист - в перестроечные годы занялся газетной
журналистикой как единственным,наверное,адекватным пишущему человеку способом
не умереть с голоду.К тому же,в условиях отмены цензуры, способом
непостыдным.
Между прочим,читатель-эмигрант вполне мог в начале 90-х годов читать статьи
Н.Климонтовича в лос-анджелеской “Панораме” и в нью-йоркском “Новом русском
слове”. Московское бюро последней он даже какое-то время возглавлял. Потом он
был приглашен в знаменитый “Коммерсант”,лучшую русскую газеты 90-х годов.Там
был “писателем в газете”, обозревая литературные события и новинки,а также –
под псевдонимом – хроникером светской жизни Москвы и ее окрестностей.
Вот этот взгляд человека,по сути,постороннего,изнутри столичной газетной жизни
нашего времени и представляется самым интересным в романе.Нравами рядовых
коллег дело не ограничивается.Молодой создатель и хозяин газеты выглядит под
пером Климонтовича весьма характерным буддийско-сексуальным монстром.Чего
стоит затеянная им в разгар прошлых президентских выборов многомиллионная
афера с выпуском антикоммунистической газеты “Черт возьми!” (в реальности –
“Не дай Бог!),для которой он предложил нашему герою помимо сочинения “писем из
народа” составить “антикоммунистический кроссворд”.Причем,все это не анекдот,а
списано с самой что ни на есть натуры-дуры.
Моя собеседница посетовала,что получился явно не “Театральный роман”.Оставив в
стороне вопрос,кто М.Булгаков, а кто не М.Булгаков,замечу,что редакция
“Коммерсанта” тоже далеко не МХАТ,а Володя Яковлев – не Станиславский с
Немировичем-Данченко.Те хотя бы не продали свое детище Березовскому,слиняв с
деньгами на Запад,как сделал это новый русский газетный магнат.
В смачную картину угара “позднего ельцинизма” входит и описание светской
московской жизни с моментальным описанием ее в завтрашней утренней
газете.Когда,как заметила одна из участниц действа,“одинаково жутко - и
прочитать о себе,и не прочитать”.Банкиры,писатели,актеры,журналисты,бандиты –
все смешалось на светских раутах,как и в самой сумасшедшей российской
жизни.Где вчера не обращал на будущего банкира внимание, потому что он учился
в твоей школе тремя классами младше,а завтра он тебе выдаст “годовое
творческое пособие” от своего банка в размере сорока долларов в месяц.Как это,
между прочим,только что произошло между писателем и его героем в самой жизни.
Кстати,литература с жизнью топчется в России на одном и том же пятачке,так что
иногда трудно бывает разобраться,где что.Известно же,что политики эпохи
“позднего Горбачева и раннего Ельцина” шли во власть едва ли не для того
только, чтобы после отставки тут же распечатать свои откровения, оставив след
в литературе – подлинной властительнице дум бывшей одной шестой части отдельно
взятого света.
Причем,к сожалению,это не только сейчас возникло.Не знаю,какие мемуары держал
в уме князь Андрей Курбский, служа Ивану Грозному,но вспоминается реальная
история как в 1917 году в Гатчине командующий войсками Керенского генерал
Краснов заключает позорное соглашение с большевиками.Входит Троцкий с
адьютантом Керенского.Троцкого держит за рукав казак с винтовкой и не
отпускает.Троцкий – Краснову: “Генерал,прикажите своему казаку меня
отпустить!” Генерал - Троцкому (нарочито):“А кто вы такой?” -
Троцкий:“Троцкий”. Казак:“Я охранял адъютанта,приходит этот жиденок,говорит:
“Я Троцкий,идите за мной”,а я без разводящего не могу отпустить офицера”.
Троцкий: “Ну и бред!” и уходит,хлопнув дверью. Краснов – окружающим офицерам:
“Какова сцена для моего будущего романа!” И ведь,действительно,понаписал этих
своих романов,но уже в эмиграции.Легко сравнить то же самое в книжках 1990-х
годов,когда шли во власть не для того,чтобы поднабрать сенсационного материала
для будущего бестселлера.
Извини,это я отвлекся,хотя и по делу.Только что я цитировал в некрологе
Генриха Сапгира его стихотворение,посвященное московской богемной жизни
70-х,где были строчки: “Волох и Вулох и шизики все и подонки... Лорик и Шурик
и все его дочки...” - как тут в “Доме Нащокина” подходит ко мне эта самая
Лорик,быстро достает из полиэтиленовой сумки большую книжку в мягкой
обложке,шепотом почему-то говорит: “Я ухожу. Посмотри,может,понадобится...” -
и исчезает.
Дома я рассмотрел эту книгу,которая называется “Лорик. Праздники моей
революции. К 25-летию Нашего Общего Дела”.Лариса Белякова,она же Лариса
Пятницкая,она же Лорик, она же Анна Барская в романе Юрия Мамлеева,посвященном
московской богеме 70-х, попросту собрала и издала фотографии из домашнего
альбома.Кого там только нет.Андеграундные художники, собиратели,философы и
поэты, западные послы и культур-атташе,оккультисты и диссиденты,сочувствующие
девушки и хиппари.Иных уж нет,а те далече.Мелькает Гейдар Джемаль – нынешний
главный исламский фундаменталист Москвы,юный и кудрявый Эдик Лимонов в бабочке
– в те годы поэт,мастер по изготовлению настоящих американских джинсов и муж
Леночки Щаповой,будущей графини.Тут же легендарный художник и алкоголик
Анатолий Зверев,скульптор Эрнст Неизвестный,живописцы
Целков,Плавинский,Немухин,Василий Ситников,Александр Харитонов да мало
ли...Забавный текст, к которому явно приложил руку известный
богемщик,журналист и провокатор Игорь Дудинский складывается как бы в некий
жест “борьбы,революции,диссиды и разнообразного бегства из совка”,но при
ближайшем рассмотрении оказывается то ли замечательной ностальгией,то ли
откровенным стёбом,то есть издевательством.
Вот фрагмент подписи под фотографией художников Герловиных,Андрея и Риммы:
“Обоим самородкам надоело мизерное существование (намек на минималистское
творчество) и они с помощью израильских виз уехали в США навсегда.Теперь о них
не слыхать ни на родине их предков,ни за ее пределами. Может,оно и к лучшему”.
Или : “Римма Городинская – светская волчица...Вскоре обольстила популярного в
подполье барда, художника и артиста Алексея Хвостенко и по израильскому вызову
рванула за ним в Париж.Чудес на свете много.Женив на себе Хвоста и родив ему
дочку,угомонилась,растолстела и заперлась от людей,то есть обрела свой
собственный заныр – мечту всей своей жизни”.
Поскольку как и во всяком домашнем альбоме,добрая половина персонажей ушла в
мир иной,получается,как говорят интеллигентные люди,м-м-м,амбивалентно. Вот
киевский художник Петя Беленок: “Безмерная любовь сгубила маэстро, Беленок
скончался от остановки сердца.Не выдержало,бедное, восторга жизни”.Вот
художник Виталий Сазонов,который из московского андеграунда уехал в Германию,
“там тоже имел успех,пил пиво и шнапс.Сердце от природы у Виталика было
слабое,не выдержало,и он умер в 80-х годах на чужбине.Однако программу свою
выполнил – сначала Москва,потом удачная эмиграция...”
Без цинизма,как говорится,никуда,но это тоже как бы яркая краска именно
того,отмирающего сейчас вместе со своими носителями времени. А книжка Лорика
позволяет опять же со странным чувством посмотреть на самих себя в виде старых
фотографий и подписей под ними и,не узнавая,узнать.
На обратном пути зашли в сотый магазин на Тверской,в книжный.Глядя на полки с
книгами почти всех наших знакомцев, Галя ахнула: “Надо же как людей при их
жизни издают!..” Ну, положим,надо,чтобы еще и купили.Сейчас с этим труднее.И
до вашего разнообразия,поди,далеко.Но лично я все еще привык жить как бы в
немного прошедшем времени и оттого купил толстенный (в восемьсот с лишним
страниц) том нечитанного Жака Деррида “О почтовой открытке от Сократа до
Фрейда и не только”,глянул и ахнул,настолько похоже с ним – ни о чем и,
странно, обо всем писал в этих же 1977-79 годы свои дневники и письма в Москве
Сережа Шерстюк!.. Купил первое издание на русском английской книги 1990 года
Гордиевского и Эндрю “КГБ” и только что вышедший переводной сборник рассказов
своего любимого Исаака Башевиса Зингера.
Может,все дело в том,что мы живем здесь и сейчас как бы в не совсем настоящем
времени,а,как ты думаешь? Да,я не помню, есть ли у тебя мой адрес:
igor_shevelev@usa.net Может, напиши тоже,если будет настроение.Меня все
интересует.Начиная с того, что ты видишь из окна,какие книги читаешь,о чем
думаешь и кончая самыми серьезными и несерьезными вещами.Ну пока. Твой
Игорь Шевелёв.Москва.Ноябрь 1999 года.