Произведения английского писателя Дика Кинга-Смита “Бейб и другие истории” (М.: Издательство Независимая газета, 2001, 496 стр.) впервые издаются на русском языке, несмотря на всемирную известность автора. Может, дело в том, что он наш современник и писатель сравнительно молодой (первая книга написана в 1978 году), хотя и достаточно пожилой человек. В следующем году ему исполнится 80 лет, и одна из юных читательниц даже написала ему в письме пожелание написать побольше книжек до того, как он умрет. Дик Кинг-Смит – участник войны, был тяжело ранен, потом фермерствовал, преподавал в школе. В 60 лет вместо пенсии оформился профессиональным писателем. Секрет хорошей прозы вообще открыть нелегко, а хорошей детской прозы – особенно. Наверное, это какая-то чистота и безыскусность. Ну попробуй открыть секрет повести о поросенке Бейбе, который захотел стать овцепасом, как специально обученная собака, и добился этого, несмотря на все трудности, связанные с консерватизмом своей биологической природы и окружающего его английского общества. (По повести несколько лет назад был снят фильм, и желающие могли его видеть). Или возьмем повесть о праправнуке Бейба, поросенке Эйсе или Тузе Треф, которого славная эволюция довела до понимания человеческого языка, но представьте, сколько нужно усилий, что выдрессировать хозяина и прочих людей, которые и не подозревают о твоем уме, следовать твоим командам, но и одновременно самому учиться у них всему хорошему. Вот в этом, наверное, и заключается секрет доброй английской книжки: не спеша, с терпением достичь цивилизованных правил поведения, будь ты от природы хряк, девочка или инопланетянин, рядящийся под зайца. Для читателя-ребенка – правая наука, для взрослого – сердечное утешение.

Борис Минаев, автор книги “Детство Левы” (М.: Захаров, 2001, 256стр.), известен в гражданской жизни как заместитель главного редактора журнала “Огонек” и один из предполагаемых “литературных обработчиков” мемуаров первого президента России. Его литературный дебют (рискнем предположить, что книга написана без тайной помощи Ельцина) показывает, что это человек, как можно догадаться, не простой, но – как говорится в рекламе, - очень простой. Читая книгу на одном дыхании, не отрываясь, захвачен, прежде всего интонацией автора, с которой он говорит о себе 11-летнем. Без иронии, без надрыва, но с такой безыскусной, почти святой серьезностью, которая вызывает в памяти, кажется, только один пример из русской литературы – прозу Михаила Зощенко “Повесть о разуме”. Не случайно, Зощенко и о детстве своем написал, а Минаев, возможно, прослывет в потомстве еще и автором сатиры на наше время, увиденной как бы глазами первого человека государства. На презентации книги, происходившей в элитном клубе “Петрович”, друзья автора подтрунивали, что он-де и токсикоман, - в детстве он более всего любил бутерброд с горчицей. И землю-де русскую не любит, - один из рассказов “Детства Левы” о том, как проигравший в дворовой игре должен есть землю и что он по этому поводу чувствует. Никто, однако, не заметил самого удивительного: Борис Минаев писал эту книгу четверть века! Не отвлекаясь на бурную свою любовную жизнь и на тихую с виду жизнь семейную. Не ударяясь в политику, триллер и детектив, он снова и снова погружается в изначальное состояние пресненского мальчика, которого в темном зале кинотеатра “Красная Пресня” ждет сексуальный маньяк, дома – таблицы настройки черно-белого телевизора “Старт”, и папа еще жив, и когда 9 мая собираются за столом взрослые гости можно, набравшись отчаянной смелости, прокричать тост за наших славных артиллеристов, одержавших победу в Великой Отечественной войне. А потом за танкистов. А потом за летчиков. За моряков. И никто уже не смеется, а ребенка папа выносит в другую комнату и просит подумать. Книга здорово оформлена фотографиями тех лет.

Произведение известных журналистов и писателей Дмитрия Быкова и Ирины Лукьяновой “В мире животиков” (Спб.: Геликон плюс, 2000, 288 стр.) имеет подзаголовок, который распространяется на все книги обзора: “Детская книга для взрослых. Взрослая книга для детей”. Юное озорство в описаниях рыбы-интеллигента, бардачного мышонка, клуши беспокойной и шуршавчика соседствует со взрослой научностью а ля Брэм в закладывании основ “альтернативной зоологии”. Для хозяйственника крепкого, для кислотника стильного, для прокладки с крылышками, толстосума, вонюклы и толстых Пи в книге введен жесткий естественнонаучный формат эпохи конца русского либерализма начала третьего тысячелетия. Всякий ребенок будет просто рад послушать про копушу, думая, что это его имеют в виду забавные авторы. Взрослый же, слушая про существо, перед которым не стоит вопрос “что делать?” как перед рыбой-интеллигентом, но – “что бы такое сделать, чтобы никогда ничего не делать?” – начнет чесать в лысом затылке: на кого намекают господа сочинители? Берут ли они писательский пример с Салтыкова-Щедрина, внедрившего в ленинский ум заточку про “карася-идеалиста”, или с доктора Эпштейна, сочинившего в 1980-е про “Великую Совь”, которая возьми да и ухни, то ли предвыборная нелюбовь к хозяйственникам крепким завела авторов так далеко, что они подняли свою творческую руку вообще на все святое и общественно движущееся? Альтернативные зоологи они такие эдакие. Им критический палец в рот не клади, отгрызут мелкими зубами по самую бошку, говоря словами нашего хорошёвского детства. Впрочем, и на них есть управа. Стоило им, говоря о липучей мыши, дойти до классификации мышей - мышей церковных, компьютерных, мышей-мухлёвок, мышей-наружек, которых в нынешний год активного солнца опять расплодилось сверх нормы, как при дедушке Андропове, - тут-то они испугались, и ядовитый свой язычок прикусили. Теперь будут писать только в хорошие и одобренные журналы правильную публисистику, а не всякую альтернативу, по которой нехорошие зверьки экстрадиция и эксгумация плачут.