Домой Вверх

 

 

ЮРИЙ МАМЛЕЕВ В ПРОЗЕ И ДОМА

Мамлеев – писатель отдельный. Общему суждению не подлежит. Начнешь читать, предполагая что-то от обычной литературы, - или в ужас придешь, или обхохочешься. Лично я взял его новую книгу (Юрий Мамлеев “Блуждающее время” Роман. – Спб. : Лимбус-Пресс, 2001) для рецензии, потому что в аннотации прочитал, что “в новом романе знаменитого писателя речь идет об экзотических поисках современной московской интеллигенции, то переносящейся в прошлое, то обретающей мистический “За-смертный покой”. Ну, думаю, интересно. Наверняка о каких-нибудь общих знакомых написал Юрий Витальевич. Круг узок, слой тонок. Забавно будет кого-нибудь из “современной московской интеллигенции” узнать в лицо.

Дудки. Герои романа Мамлеева имеют к московской интеллигенции такое же отношение как к вавилонской или средневерхнегерманской. Все они – порождение внутреннего мира писателя и производят на дневном типографском свету диковато-юмористическое впечатление. Так нормальный человек смотрит на сумасшедшего, вдруг залезшего на учительскую кафедру и начавшего трындеть под нос, вроде бы обращаясь ко всем присутствующим, а вроде бы ни к кому, но на самом деле к кому-то, кого мы не видим. Ну, ясно дело, думает нормальный, - это же сумасшедший, в натуре.

У Мамлеева дикий, пародийный язык: то как перетертый кривым сознанием Достоевский, то невесть что. Вот финальный аккорд. “На электричке она возвращалась в Москву в своей любимой позиции – поглядывая в окно. Раскинувшиеся поля и бесконечные леса в своей нирване показались не только глубинно-великими, но Таня почувствовала – словно душа Марины раскинулась теперь в этом безграничном русском пространстве”. Таковы же ситуации, разговоры героев. Да и сами герои – выдуманные “дурилки картонные”, изъясняющиеся суконным набором расхожей “трансцендентальной эзотерики”. И не можешь понять, почему продолжаешь чтение. Чем-то это все тебя развлекает. Не буду говорить о “вдруг наступившем прозрении”. Достаточно, что оно наступило.

Все это – писательская мамлеевская галлюцинация, остающаяся неизменной на протяжении четырех десятилетий. Это – страх и трепет одинокого сознания, разросшийся в кладбищенский букетик сырых промокашечных героев. Уж мы-то насмотрелись в последние годы на всех этих эзотериков, метафизиков, ясновидящих и путешественников в иные миры. При этом, поверьте, ни один из них не похож на Юрия Мамлеева, а те, о ком он пишет, ничуть не похожи на что бы то ни было. Они – литературные недотыкомки серой мамлеевской души. Тем и интересны. Заставляя предположить в авторе первородную противоестественность и невыдуманность.

Вы понимаете? Язык и герои автора ничему не соответствуют. Но ты видишь, что это - автор ничему не соответствует. Он по-настоящему уродлив и самобытен. Настоящий герой мамлеевской прозы – сам Мамлеев. А это мало кому удается, вдруг вызывая в тебе настоящий читательский запой с дрожанием рук при перевертывании страниц и с горящей душой, которая пьет политуру. Его проза - прыжки и ужимки одинокой души. И ты вдруг чувствуешь свое соответствие им, в чем никогда не смел признаться.

“Ну, скажут, открыл Америку. Это же – Мамлеев. Почти классик новейшей русской литературы. Лауреат Пушкинской премии немца Тепфера за прошлый год. Учитель молодежи. Культовый писатель для тех, кто понимает”.

Оно конечно. Сосредоточенность Мамлеева на своем одиноком писательском пупе, боящемся смерти и льнущем к потустороннему, сперва снискала к нему уважение в узком кругу эзотерического “кружка на Южинском”. Ницше, кажется, говорил, что настоящий мыслитель обязан гениально изображать из себя настоящего мыслителя. То есть быть обезьяной самого себя перед публикой, ему внимающей. Сугубая серьезность Мамлеева в восприятии себя, своих мыслей и своих текстов шла ему на пользу. Круг его читателей почти совпал с кругом учеников и адептов. Особые ценители любили его прозу за нечаянный юмор, который лично писателю не свойственен. Свою роль играло и то, что 40 лет назад – в хрущевско-брежневской Москве все эти “поиски Абсолюта”, посюсторонняя жизнь мертвяков, “разломы Иного” и забавное присутствие косноязычных чертяк производили впечатление откровений. Не то, что сегодня, когда любой школьник может кастанедить и достоевскать, рене-генонить и буддизировать.

Мамлеева перемены в окружающем мире не коснулись. Что подтверждает серьезность его обуянности проблемой смерти, поиска спасения от нее и вытекающим отсюда всяким бытовым сумасшествием. Причем, сумасшествия не самого Мамлеева, по-бухгалтерски трезвого и осторожного, а – его героев.

О житейском здравомыслии Мамлеева говорит его биография. Когда в начале 70-х он эмигрировал из СССР, самые близкие друзья оплакивали “Юрочку” как покойника. Ну не сможет он там, у них. У него ведь электричка, отъехав полчаса от трех вокзалов, скрывается “в святой Руси лесов, тайн и прозрений”. У него любой дебил рассуждает об особом пути русской мистики, выпивая и не закусывая. Ну не сможет он там. Смог как миленький. Выпускал книги на туземных языках. Читал лекции сперва в американских, а затем французских университетах. Через 20 лет вернулся в Россию физически и морально окрепшим, готовым на десятилетия письма и учительства.

Говорят, один из близких родственников юного Мамлеева работал психиатром, и по его просьбе брал к себе на службу. Тогда писатель и понял, что те, кого трезвая медицина считает идиотами, на самом деле хранят в себе тайное знание, которое просто не могут передать. Они что-то вроде пришельцев из иных миров. Духовидцы, несущие в себе собственный труп. Убийцы этого трупа. Бегуны, хохотуны и подпрыгиватели. Собеседники с пустотой. Провидцы серых бездн. (Есть темные и светлые бездны, а есть – серые. В последних и страдают мамлеевские недотыкомки). Призраки, бомжи, кладбищенско-достоевские бобки из свежих могил.

Один из героев “Блуждаюшего времени” магически отправлен в 60-е годы, где на вечеринке набил морду собственному отцу, видел беременную собой мать и ухитрился изнасиловать одну из дамочек, после чего, вернувшись в наше время, ищет своего ровесника-сына. А тот, дебил-убийца, охотится за будущими гениями России. Потом, естественно, и папашу укоцал. Вот эти монстры и мнимости слома времен и бродят среди нас. Да и мы хороши. Не были бы такими уродами, не помирали бы, не грызли вусмерть друг друга. Уродлив Мамлеев, да жизнь еще уродливей.

Почитал его роман да и задумался: может, Мамлеев и сам свалился в нынешнее вымороченное пространство из иных времен? Да хоть бы из тех же 60-х, из своего Южинского переулка в центре Москвы, где у него в квартире собирались молодые люди, выломившиеся из фантомной вечности социализма. Там зачиналась московская метафизика путешествий по иным мирам, дурдомный астрал. А теперь уже и не определишь, где шизоидный кошмар сна и мечтанья, а где обыденная дрянь, которая хуже иного бреда. Параллельные времена, как известно из метафизики, не сходятся. История, - в том числе, русская, - фантасмагорит по-черному. Вот и бродят по нынешней жизни всякие призраки. Взять хотя бы того же Мамлеева. Или нас с вами, уважаемый читатель. Как говорил некто из великих: одни любят труп в себе, другие – себя в трупе. Архи-адская разница!

 

 

 
Хостинг от uCoz