|
салоны и подвалыДОЛГАЯ ПАМЯТЬ НЁБА Сезон выставок и презентаций начался стремительно
Начнем с выставки “Память нёба”, которой московская галерея “Ковчег” открыла свой 14-й сезон, что, согласимся, немало. Галерея заслуженная, собирает и выставляет прекрасных живописцев “московской школы” прошлого столетия. Потому, может, несколько и находится на окраине современной художественной жизни, - и в сознании зрителей, и территориально. Чтобы приблизить себя к зрителю, “Ковчег” задумал серию выставок, посвященных темам еды, курения, солнечных пляжей в произведениях московских художников ХХ века. А чтобы не заставлять гостей ехать к себе далеко и уезжать не солоно хлебавши, устроили выставку в ресторане “Старая мансарда” в двух шагах от метро “Спортивная” на улице Усачева. Успех превзошел все ожидания. Зал был до отказа набит публикой, находящихся в ажитации созерцания картин и предвкушения фуршета. Перечитывая недавно старый “Новый мир” десятилетней давности, я обнаружил рецензию Михаила Рощина на книгу Вайля и Гениса “Русская кухня в изгнании”. Рецензия, конечно, называлась “Книга о вкусной и забытой пище”. Нынешнюю выставку так, конечно, не назовешь: средней руки яства, предложенные рестораном, намного превосходили разнообразием изображенное на полотнах. Зрительный ряд имел, скорее, ностальгическое направление. Пустые бутылки из-под молока за 15 копеек, одинокий кочан капусты 88-го года Александра Ливанова, “Чаепитие на Рождество” 90-го года Екатерины Григорьевой с маленьким тортиком за рубль пятнадцать. Садистски фаршированная огурцом курица 2001 года Павла Шевелева выглядит уже вполне дореволюционной обыденностью.Устроители “Памяти нёба” соединили художников разных десятилетий века, исходя из чисто эстетической совместимости, и получилась единая картина эпохи. Где крестьянская трапеза неизвестного художника начала ХХ века органично соседствует с тремя кильками нашего современника Николая Белянова. Французские пирожные Ивана Пуни 1920-х годов с одиноким яйцом “Завтрака аристократа 1994 года” Ивана Лубенникова, а две курицы (в цвете и без) того же П. Шевелева – с жанровой сценой Михаила Родионова тех же 1920-х. “Надо рисовать килек, - посмотрел на все это Николай Белянов опытным взглядом продавца собственного искусства. – Сегодня кильки идут на ура”. Фуршет, между тем, разгорался не на шутку, часть наиболее продвинутых арт-критиков спускалась в недра “Старой мансарды”. Ваш же покорный слуга должен был спешить на следующее мероприятие. Хорошо, что оно было посвящено монументальной книге Андрея Бильжо “Петрович и другие”, только что выпущенной издательским домом “Коммерсант” и “Эксмо-пресс” и состоящей из трехсот избранных рисунков художника. Поскольку всего у Бильжо тысяч десять “петровичей”, то и выбрать было из чего, и напечатать широко и привольно на отличной бумаге , и отметить все это дело с размахом, фейерверком, мелким дождем, концертом, массой известных приглашенных и доброй дюжиной перемен блюд – в одноименном клубе “Петрович”.Понятно, что в разнородной толпе депутат Сергей Юшенков соседствовал с писателем Владимиром Сорокиным, теледива Светлана Конеген с поэтом Львом Рубинштейном, драматург Виктор Славкин с мультипликатором Александром Татарским, фотожурналист Юрий Рост с художницей Татьяной Назаренко, а Игорь Иртеньев и Виктор Шендерович ни с кем не соседствовали, кроме как с самими собой. Толпа прибывала, убывала, двигалась. “Память нёба” тоже полнилась новыми ощущениями. Если на одноименной выставке от двух-трех пластиковых стаканчиков красного вина типа “изабелла” я пришел в подобие умоиступления, то здесь от виски, разливаемого настоящими ковбоями в прикиде из 5-литровых бутылей в граненые стаканы, я трезвел и трезвел до безобразия. А, трезвея, вел интеллигентный разговор с писателем и главным художником самого стильного журнала “Табурет” Константином Побединым. Поскольку тот по одному из многих совместительств сочиняет обложки к Б. Акунину и прочим книжкам издательства “Захаров”, то и поведал о наполеоновских планах этого самого Захарова издать, например, библиотеку мировой литературы в пятистах томах или выпустить акунинские детективы в виде документальных фотоальбом, чтобы никто отныне не заблуждался, что всего этого не было на самом деле. А для книги воспоминаний о Сергее Довлатове Победин уже и обложку сочинил: парень, который держит клодтовских коней на Аничковом мосту в Петербурге, взнуздавший… всадника. А когда я сказал, что поэт Владимир Салимон только что приглашал нас всех в следующую пятницу на презентацию своей книги в “Домик Чехова” рядом с Садовым кольцом, то Костя, кивнув, поведал, что давно ему предлагал издать свое “Переизбранное”. От такого острословия я подавился очередным стаканом виски, которое из дыхательного горла пошло прямо в легкие, и уж последовавшую за этим “память нёба” я долго не позабуду. Одна радость, что светский сезон в Москве только начинается, и все еще впереди.Игорь ШЕВЕЛЕВ |